Где даже массовый туризм волшебный — оперный фестиваль в Арена ди Верона

В некоторых местах реальность превосходит все клише. Верона – одно из таких мест, которое мгновенно превращает даже самого отстранённого современника в романтика. В её центре находится Арена ди Верона, самая большая в мире открытая сцена, мечта многих путешественников по Италии. В городе можно по-настоящему ощутить её особую притягательность. Над извилистыми переулками витает гул и гул; якобы «самое итальянское место на земле» оправдывает свой рекламный слоган даже по пути к арене. Вы проходите мимо увитых плющом балконов, живописно обрушивающихся фасадов домов и неутомимых продавцов сувениров. С одной стороны – горы сливочно-сладкого мороженого ярких цветов, с другой – официанты разносят вино и пасту.

Вскоре поток людей на узких улочках становится всё плотнее: дамы в экстравагантных летних платьях прогуливаются рядом с туристами в расстёгнутых настежь льняных рубашках, дети снуют у ног родителей, а где-то кто-то поёт «O sole mio». И снова за углом, в этой живописной Италии, — и вот он: амфитеатр, где уже более ста лет пишется история оперы, и где магия и массовый туризм идут рука об руку в удивительно гармоничном сочетании.

Размеры, несомненно, впечатляют: двухтысячелетнее сооружение размером 138 на 109 метров и высотой 24,1 метра, характерной эллиптической формы является третьим по величине из сохранившихся античных амфитеатров после Колизея в Риме и Арены Капуи. 45 восходящих ярусов зрительного зала имеют высоту и глубину около 45 сантиметров каждый, а овальная площадка в центре также плотно заполнена. Сегодня он может вместить до 22 000 зрителей.

Это здание с богатой историей. Изначально располагавшаяся за пределами римских городских стен, арена, ныне возвышающаяся в центре Вероны, вмещала более 30 000 зрителей. В 30 году нашей эры здесь всё ещё проходили кровопролитные бои, и гладиаторы боролись за свою жизнь. В 1117 году город потрясло землетрясение; после этого арена использовалась как карьер, а позднее здесь проводились казни. Появление оперы, как и многие другие события в истории итальянской оперы в XIX веке, связано с именем Джузеппе Верди.

Хотя арена находилась на реставрации с XVI века, и попытки использовать её в качестве театра предпринимались уже в эпоху Возрождения, это стало реальностью лишь к 100-летию Верди, когда 10 августа 1913 года там была представлена ​​его опера «Аида». Это стало началом представления, которое продолжается и по сей день и чья особая привлекательность заключается в симбиозе музыки, эмоций и исторической архитектуры.

Огромные размеры сцены в южном изгибе арены, несомненно, способствуют этому эффекту. Она бросает вызов всем условностям: её ширина составляет 109 метров, а глубина — 24 метра. В некоторых местах дирижёрский пульт и певцы находятся на расстоянии более 30 метров друг от друга. Тот факт, что взаимодействие происходит даже без микрофонного усиления, и что арена даже славится своей особенно прекрасной и лучезарной акустикой, — один из сюрпризов этой площадки.

Опытные посетители Вероны скажут вам, что особенно приятно слушать музыку прямо под четырьмя оставшимися арками внешнего кольца, известного как «l'ala» – крыло. Самые сообразительные резервируют там несколько относительно недорогих мест и наслаждаются, очевидно, уже хорошо развитой акустикой римских архитекторов. Список оперных звёзд, поющих под этими четырьмя арками, обширен; некоторые из них действительно сделали блестящий взлёт на арене. Например, в июле 1969 года молодой Пласидо Доминго дебютировал здесь вместе с Биргит Нильссон в опере Джакомо Пуччини «Турандот».

Только мировые войны, а в последнее время и пандемия, прерывали проведение оперных фестивалей. Однако и другие десятилетия не обходились без кризисов. С 2014 года ситуация стала драматичной: неэффективное управление и стремительный рост расходов привели к долгу в 25 миллионов евро, и фестиваль оказался на грани банкротства. В то время государственный кредит, временный управляющий Министерства культуры Италии и жесткая программа экономии спасли фестиваль на исторической сцене. Вскоре после этого в дело вступила и известная оперная певица Чечилия Гасдиа.

В 2018 году Гасдия взяла на себя художественное руководство Ареной, которую она называет «колыбелью и матерью Вероны». Сразу после вступления в должность Гасдия провела фундаментальную реорганизацию организации. Внутренние процессы были оптимизированы, маркетинг – выведен на профессиональный уровень, а также она запустила проекты по сбору средств. Прежде всего, после нескольких лет затишья в искусстве, Гасдия подняла планку, намеренно приглашая в Верону известных артистов. Успех доказал её правоту: в первый же сезон под её руководством фестиваль принёс прибыль в размере 2 миллионов евро, и с тех пор эта тенденция продолжает расти.

Жарким июльским днём гранд-дама оперного фестиваля сидит в своём офисе недалеко от арены, размахивая чёрно-золотым веером и выжидающе покачиваясь в кресле. О досрочном выходе на пенсию 64-летняя женщина и речи не идёт; зато у неё, похоже, есть силы. Сделав глоток кофе, она быстро просматривает несколько сообщений и безупречно ухоженными ногтями смахивает со стола крошки от сэндвича. После вечернего выступления она будет праздновать с солистами на площади до самого утра, а всего через несколько часов сна вернётся в офис, чтобы собрать спонсорские деньги, решить неотложные проблемы и спланировать предстоящие сезоны.

Вся жизнь Чечилии Гасдиа до сих пор неразрывно связана с Ареной. Она родилась в Вероне в 1960 году и в пять лет впервые посетила «Кармен» Бизе вместе с матерью и тётей. В то время её дедушка, будучи вице-префектом города, устраивал роскошные вечеринки для звёзд летнего сезона, и маленькой девочкой Гасдиа сидела на диване рядом с Марией Каллас. Позже она пошла в начальную школу прямо рядом с Ареной. «Весной, когда мы слышали стук рабочих сцены в открытые окна, мы знали, что фестиваль вот-вот начнётся», — вспоминает Гасдия.

Как и многие жители Вероны, она вскоре сама увлеклась сценой. Сначала она была статисткой, затем пела в хоре, а позже изучала вокал. С 1983 по 1999 год Гасдия выступала сопрано в самых разных постановках и лично испытала на себе необыкновенную акустику этой площадки. Этот богатый опыт помогает ей сегодня вселять уверенность в солистов, которых она сама приглашает в Верону. «Многие поначалу боятся выступать здесь, потому что размеры сцены просто невероятные». Тем не менее, петь там сравнительно легко, особенно когда поёшь в сторону упомянутых четырёх арок напротив сцены; создаётся ощущение, будто голос парит.

С той же рациональностью и хладнокровием, с которыми Гасдия управляет судьбой фестиваля, когда речь заходит об Арене, её голос смягчается. Если итальянское вокальное искусство – мировое культурное наследие, то Арена – сияющее ядро ​​Земли, именно так она это видит. Когда она узнала о неблагополучии Арены ещё до своего назначения, это чуть не разорвало ей сердце, рассказывает она с жаром бывшей оперной певицы. С тех пор она делает всё возможное, чтобы подобные кризисные годы не повторились, в том числе постоянно ориентируясь на международную аудиторию. Сегодня её посещают гости из 130 стран, 60 процентов из которых – иностранцы, треть из которых – немецкоговорящие.

«Девять процентов – любители оперы, остальные – нет», – просто говорит художественный руководитель. Она видит в этом не проблему, а скорее возможность, ведь Арена способна превратить в поклонников оперы даже малознакомых людей. Как бы то ни было, её главная задача ясна: «Я должна заполнить зал», ведь только тогда общая концепция с более чем тысячей исполнителей будет работать. Именно поэтому, как всегда, и в театре Гасдиа, почти каждый вечер исполняются знаковые произведения, такие как «Аида», «Набукко», «Турандот» и «Кармен». Эти любимцы публики – неотъемлемая часть ежегодной программы, которая длится с июня по сентябрь. И, по словам Гасдиа, легендарные постановки Франко Дзеффирелли продолжают пользоваться особой популярностью.

Осознавая эти предпочтения и важность традиций, Гасдия также работает над тщательной модернизацией предложений арены. Молодёжь особенно близка ей по духу. «Речь идёт о будущем классической музыки и пения», — говорит Гасдия. Именно поэтому, помимо прочего, со следующего года здесь будут выступать три детских хора и проходить выступления, а также будет выделена отдельная зона для семей с маленькими детьми.

Кроме того, Гасдия хотела бы постепенно расширять репертуар, рассматривая такие мюзиклы, как «Вестсайдская история», и оперетты. В последние годы в программу всё чаще включаются более амбициозные постановки. Среди них — «Аида» Верди, для которой Гасдия два года назад наняла оперного режиссёра Стефано Поду. В этом году всемирно известный и широко обсуждаемый артист также возродил «Набукко», а его «Аида» возрождается.

На арене полдень, и пока 52-летний режиссёр стоит на краю сцены в кремовом костюме, его волосы развеваются на ветру, гигантские пальцы, подвешенные к крану, парят в воздухе; в конце концов они образуют гигантскую решётчатую руку в глубине сцены. Символ руки, то сжатой в кулак, то направленной в небо, проходит красной нитью через всю сценическую интерпретацию «Аиды» Подой. Он не спешит объяснять её значение. «Зрители должны сами это понять», — говорит Пода, но отмечает, что с помощью рук можно изобразить все возможные грани человека — «работу, строительство и созидание, но также разрушение, борьбу и убийство».

Когда Пода рассказывает о своём творчестве, разговор быстро переходит к основным темам человеческого существования: инстинкту и разуму, личности и обществу, войне и миру. Исследуя эти экзистенциальные измерения, он ничего не оставляет на волю случая и, помимо режиссуры, также занимается дизайном декораций, костюмов и освещения. «Для меня важно разрушить границы между видами искусства», — говорит Пода. Перед зрителем должно возникнуть грандиозное единство сценографии, хореографии, освещения и костюмов — своеобразное единство (Gesamtkunstwerk).

Требования к каждой отдельной области огромны. Пода предпочитает говорить о «моде», а не о «дизайне костюмов», и создаёт необычные платья для своих постановок, которые затем шьются в тщательно отобранных швейных мастерских по всей стране. Арена — особенно привлекательное место для этого визуального зрелища, но оформление сцены отнюдь не простое. «Здесь ситуация уникальна и не может быть перенесена ни на одну другую сцену», — говорит Пода. Особая сложность заключается в том, что спектакли меняются ежедневно. Поэтому роскошную сценическую конструкцию необходимо демонтировать и собрать всего за один день. Это, по его словам, «гигантский труд», и он сильно отличается от других открытых площадок. Например, в Брегенце на озерной сцене ежегодно показывают только один спектакль, хотя технически это ещё сложнее.

Логистика на арене отлажена благодаря бесчисленным помощникам, которые снуют по сводчатым подвалам, перенося реквизит, костюмы и грим, и, кажется, знают извилистые ходы катакомб как свои пять пальцев. Издалека всё это напоминает идеально организованную колонию муравьёв.

В оперном спектакле задействовано более 1200 человек. Менее половины из них находятся на сцене; остальные обеспечивают максимально четкую работу технических процессов. «Команда на арене – словно большая замковая община», – говорит Стефано Пода, спустившись по лестнице со сцены и теперь торопливо проходя мимо, приветствуя техников сцены, гримеров и костюмеров, которые следят за порядком среди множества сверкающих платьев и струящихся пальто.

В узких катакомбах под каменными ступенями арены всё – компромисс, и все здесь равны: нет ни отдельных комнат для солистов, ни кондиционированных гримёрок. Вместо этого в воздухе витает тяжёлый запах сырости тысячелетних каменных стен, вдоль стен высятся громоздкие вешалки с одеждой и реквизитом, рабочие сцены взваливают на плечи огромные металлические шесты и идут к выходу на сцену, хористы гримируются в проходе, а в соседней комнате, площадью всего несколько квадратных метров, начинает разминаться солист.

В Средние века эти места часто посещали нищие, преступники, проститутки и бездомные; сегодня же туннелеобразные своды служат важнейшей опорой для сценического действия. Поскольку места почти не хватало, за ареной была отгорожена зона для артистов. Там дети-актёры стоят в очереди за причёской, их лица уже раскрашены белой краской и полны сосредоточенности. Неподалёку хранятся особенно громоздкие декорации; в конце концов, реквизит для нескольких крупных опер должен быть всегда доступен одновременно, чтобы его можно было поднимать на сцену при смене программы.

Когда вечером исполняется «Аида» Верди, взгляды зрителей с тревогой устремляются к облакам. За ареной виднеются мрачные дождевые фронты, поднимается ветер, в воздухе реют знамена и щиты. Для жителей Вероны это обычное дело. Сувенирные ларьки быстро переодеваются: вместо вееров и миниатюрных копий арены теперь предлагают дождевики-пончо. Вскоре после этого льёт как из веера, и гости в жёлтых халатах с бокалами «Апероль-шприц» заполняют катакомбы.

Всё начинается только тогда, когда капля воды перестаёт падать, а сцена высыхает. Затем в воздух взмывают лазерные лучи, в центре внимания оказываются египетские мифические существа, а толпа танцоров окружает артистов вечера, среди которых Мария Хосе Сири в роли Аиды и Агнешка Рехлис в роли Амнерис. Это футуристическое зрелище, вызывающее множество вопросов. Реакция публики сдержанная.

«Магия арены», о которой так много говорят в Вероне, была ещё более впечатляюще продемонстрирована накануне вечером во время исполнения «Травиаты» в постановке Уго Де Ана 2011 года. На сцене возвышались гигантские зеркала и серебряные рамы, а актёры резвились в исторических костюмах Прекрасной эпохи. Виолетта в этот вечер воплотила образ Энджел Джой Блю; это был её дебют на арене, и под аплодисменты она послала зрителям воздушные поцелуи.

Драматизм сюжета самой часто исполняемой оперы Верди гармонично сочетается с атмосферой арены, где дневная жара постепенно сменяется благоухающим летним вечером. Тем временем на сцене Альфредо в исполнении Энеа Скала воспламеняет страсть к чахоточной куртизанке Виолетте. Её исполнение несколько статично, но проникновенная музыка Верди, красочно интерпретированная оркестром под управлением Сперанцы Скаппуччи, добавляет ей привлекательности. История самопожертвования женщины, трагически потерпевшей поражение от коварных двойных стандартов своей эпохи, звучит на всех крупных и малых оперных сценах мира; однако здесь особая атмосфера добавляет спектаклю дополнительную дозу пафоса.

Гигантская сцена арены приглашает вас на грандиозное представление, и декорации, соответственно, обширны, создавая всё возрастающее напряжение с наступлением темноты благодаря впечатляющим световым эффектам и отражениям. В зале влюблённые пары держатся за руки, опытные оперные зрители сидят рядом с изумлёнными туристами, в какой-то момент над ареной восходит луна, а на сцене любовь приводит к смерти.

Это никого не оставляет равнодушным; атмосфера и монументальность арены, кажется, оказывают эмоционально обостряющее воздействие. Сесилия Гасдия подтверждает это; когда в середине сентября раздаются финальные аплодисменты, каждый год повторяется одно и то же: «По истечении трёх месяцев все должны плакать, от технического персонала до статистов в хоре». Грандиозная опера за оперой — это часть итальянского опыта. Но как только слёзы высыхают, Гасдия тут же возвращается в офис, чтобы начать 103-й сезон.